ТАИНСТВО ПОЗНАНИЯ И НАУЧНАЯ ГОМЕОПАТИЯ

Н.В. Башмакова, Е.В. Башмакова, Н.Н. Бедрань, М.В. Юдина
Украина, г. Одесса
Одесский Государственный медицинский университет

The Mystery of Cognition and the Scientific Homeopathy. N.V. Bashmakova, E.V. Bashmakova, N.N. Be-dran, M.V. Yudina (Odessa, Ukraine)
The offered research covers the methodological aspects of the modern homeopathy. The authors identify the general components, essential features and goals of the scientific method and methodology and mark the objective crisis of the modern science in last years. In addition, they discuss a issue of the value of comparing and contrasting a homeopathic model with a scien-tific one. The brief and rather concise critique of the scientific model allows to uncover a number of features that perhaps have been absorbed into the homeopathic model, but are ultimately ex-traneous to a more accurate ideology of the holistic paradigm.

Последние десятилетия слово «научный» звучит лейтмотивом в современной литературе, являясь как бы источником морального и психологического оправдания для медицины будущего. В то же время, всё чаще звучат и сомнения в отношении ценности сравнения и противопоставления гомеопатической модели человеческого здоровья и болезни, и научной модели, которая в определённом смысле переживает кризис [15]. Предлагаемая статья является кратким обсуждением философского и методологического аспекта этой проблемы.
Первоначальные цели современной науки состояли в том, чтобы создать систему с высокими стандартами достоверности, которые были бы универсально согласованы, и к которым можно было бы обращаться как к арбитру в установлении истины. Привлекательность и приоритетность научного подхода главным образом являются следствием его впечатляющих результатов, вызвавших ускоренный прогресс человечества, начиная с семнадцатого века. Изменения, происшедшие вследствие развития и широкого использования научного метода, научных открытий и достижений, огромны, хотя в последнее время это нередко оспаривается. Однако, для того, чтобы человечество перешло на следующую ступень развития, необходимо рассматреть намного более сложные и совершенные модели, расширяя пространственные и психологические представления о мире и человеке в нём. Поэтому достоинства и возможность безоговорочного использования классических научных подходов к большинству объектов сегодня должны быть подвергнуты серьёзному обсуждению [2].
Те основы, которые создают традиционный образ Науки – главным образом непогрешимость, универсальность и объективность, - были серьёзно подорваны множеством приводящих в замешательство открытий начала ХХ века [10]. Начиная с теории Эйнштейна (1905 год), опрятная картина упорядоченного космоса с событиями, разворачивающимися с последовательной регулярностью независимо от наблюдателя, который действует просто как зритель, внезапно начала разрушаться с катастрофическими последствиями. Теория постулировала, что наблюдатели, находящиеся в различных системах, перемещающихся друг относительно друга, воспринимают различные «миры». С этого момента, казалось бы, безошибочная аксиома объективности начала рушиться, но развитие квантовой механики уладило возникшие противоречия. Это, в свою очередь, подтвердило, что роль наблюдателя является важнейшим, существенным и необходимым компонентом самого акта определения события [2]. Другой кризис в основах математики возник в связи с «теоремой неполноты» Годела (Godel's Incompleteness theorem) с тезисом, что любая математическая теория всегда содержит аксиомы, которые не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты. В 50-х годах когнитивная психология начала подвергать сомнению основы того, каким образом мы воспринимаем реальность, предполагая, что, во многом, создаваемая нами картина реальности зависит от субъективного толкования различных фактов, и, следовательно, является определённым консенсусом между «истиной» и «не истиной». Всё это привело к «кризису веры» в то, что мы можем действительно знать что-либо, и породило сомнения в отношении того, является ли наука средством «измерения» реальности или простым соглашением, действительным в пределах психики наблюдателя.
НАУЧНЫЙ МЕТОД
Для понимания научного метода следует определить два компонента, которые являются существенными чертами этой модели: 1) эпистемиологический компонент утверждает, что наука базируется на данных, изучая которые, мы постигаем реальность; 2) методологический компонент заявляет, что наука обеспечивает метод, позволяющий нам правильно обрабатывать данные, и поэтому ведущий к корректным выводам [11].
Сэр Фрэнсис Бэкон представил научный метод во всей его объективности и беспристрастности, и рассматривал его как способ достижения абсолютной правды и изгнания любых противоречий. Этот подход оказывал доминирующее влияние на науку, со времени смерти Бэкона (1626) и до конца XIX века. Аналогично подходили к вопросу Декарт и Лейбниц, которые разделяли взгляды Бэкона и укрепили его точку зрения, применяя принципы логики и математики по отношению к научному методу; закладывая фундамент внушительной модели действительности. Лейбниц, который разделил с Ньютоном известность, развив системы исчисления, полагал, что правда «прозрачна» для тех, кто пользуется надежным методом. Он сказал: «когда возникают разногласия, нет никакой нужды в дискуссии двух философов, скорее – двух калькуляторов. Все, что нужно сделать этим двоим – сесть к стулу с ручкой в руках и сказать друг другу «давайте посчитаем» [15].
Но на рубеже XIX-ХХ столетий эпистемиологический компонент научного метода потерпел неудачу, и человек вернулся от объективного познания действительности к вероятностям квантовой теории. В последовавший за этим критический период должен был быть решён вопрос: что собой действительно представляют человеческие восприятия, и как мы их интерпретируем. Этот кризис познавательных способностей неизбежно вёл к возникновению множества различных взглядов на эту проблему, наиболее важными из которых являются реализм, инструментализм и релятивизм:
1. Реализм полагает, что существует объективная реальность, которая не зависит от нас непосредственно. Эта реальность существует исключительно вследствие того, что мир существует, и поддаётся обнаружению и изучению методами науки. Это именно тот принцип, под которым подпишутся большинство учёных, поскольку он вовлечён в их работу. Но это также и то положение, которое расценивают в настоящее время как наименее вероятное;
2. Инструментализм исходит из того, что теории не являются ни истинными, ни ложными; они - лишь инструменты (своего рода средства вычисления) для предсказания результатов измерений. Это приводит к тому, что только те вещи признаются реальными, которые являются результатами наблюдения;
3. Релятивизм - всё более и более популярная точка зрения. Его приверженцы считают, что не существует чёткой связи между теорией и независимой реальностью, и восприятие реальности в значительной мере зависит от чего-то вроде социального мировоззрения человека, проводящего данную теорию. С этой точки зрения истина изменяется при изменении социальных и временных контекстов [3].
Итак, поскольку наука начала разрушаться относительно её требований безошибочной объективности, научное сообщество развернулось к её второму компоненту – методологии, как средству выявления вероятности. Большинство учёных теперь предполагают, что данные, полученные в их исследовании, могут представлять лишь модель действительности, и что целью их научной попытки является разъяснение и выдвижение наиболее «рафинированных» моделей, которые отражают природу действительности. Однако, принимая такой научный подход и представляя действительность именно таким образом, они не желали отказываться от научной методологии, и продолжали поддерживать следующие базовые представления [11]:
- существует универсальный и точный метод, который отличает науку от любой другой интеллектуальной дисциплины;
- строгое применение этого метода гарантирует достижение точных результатов;
- если бы наука не использовала никакого метода, она не была бы познавательной и рациональной попыткой изучения реальности.
Эти аксиомы поддерживали престиж науки как высшего арбитра истины, или, по крайней мере, подкрепляли достоверность получаемых результатов в некоторой согласованной модели. Но даже эти принципы стали объектом серьёзной критики со стороны философии науки. Первая аксиома была отклонена, потому что «идея метода, который содержит непоколебимые, неизменные и безусловно обязательные принципы для осуществления процесса научного исследования, сталкивается с серьезными трудностями при сопоставлении с результатами исторического исследования» [11]. Вторая аксиома также может быть отклонена, потому что именно не применяя строго научного метода, наука приходит к величайшему прогрессу, поскольку «некоторые мыслители решили не быть связанными некоторыми очевидными методологическими правилами или невольно их нарушили». Первым известным критиком, представившим эту точку зрения, был T. Кун (Т. Kuhn). В книге «Структура научных революций» (1970) он описывает различные стадии научного развития как результаты вызывающих кризисы парадоксов и аномалий. Его наиболее известное положение состоит в том, что существуют научные парадигмы, действующие в качестве познавательных систем убеждений, и поддерживаемые в обществе в определённые периоды времени; наука переживает революционные изменения, когда парадигма больше не может выполнять свои функцию в руководстве исследованием. Этот тезис указывает на тот факт, что наука становится верованием социальных масштабов, и что научный прогресс теперь проявляется как решение проблем в пределах специфической парадигмы, а не как постоянное приближение к окончательной правде [2,9].
Другой серьёзный критик научной методологии, P. Feyerabend [7], считает, что фактически не существует такой вещи, как «научный метод», но он всёже остаётся одним из способов познания среди многих традиций равной ценности и законности. Он заявляет: «…очевидно, что преданность новым идеям должна быть вызвана иными средствами, чем аргументы. Она будет вызвана иррациональными средствами, такими как пропаганда, эмоции и апелляция к предубеждениям любого рода». Хотя такой подход может быть расценен как анархический, в нём есть зерно истины. Это касается идеи о том, что существует множество методов и путей для выявления научной истины, и то, что принято считать истинным в каждый момент времени, скорее вопрос социального соглашения, чем продукт логических и рациональных процедур.
Другой критик науки, Р. Рорти, отклоняет такие понятия, как объективность, строгость, метод, и предлагает отречься от идеи о том, что «следование какому-то методу позволит проникнуть дальше проявлений, и увидеть природу в её собственном образе» [13]. Он заменяет «обычной беседой» саму идею «метода» с тем следствием, что «нам не следует думать, что существует эпистемиологически содержательный ответ на вопрос «что делал Галилей правильно, что Аристотель делал неправильно?» Но что мы должны бы говорить – это то, что Галилей нашёл для своего времени «правильный жаргон», но сказать, что он был рационален, было бы некорректной интерпретацией». Фактически, было бы большой ошибкой рассматривать бунт Галилея как обращение к рассудку вообще; напротив, это было насквозь антиинтеллектуальное движение, и возвращение к рассмотрению грубых фактов, основанное на отвращении к несгибаемой рациональности средневековой мысли [2,16].
Тем не менее, становится ясно, что третья аксиома о том, что наука является познавательной и рациональной попыткой изучения реальности, была сохранена и преобразована в теорию науки. Это делает науку выдающейся формой рациональной культуры, наделённой способностью создавать трансформирующие изменения, которая пока не была превзойдена. Но, несмотря на её правдоподобие, её принудительный характер, как правило, остаётся неизменным. Этот упрощенный подход, как основная позиция, начинает терять смысл, преследуя количество ценой качества, настаивая на том, что «физические объяснения являются приоритетными - весьма просто - потому что они обнаружили реальность, тогда как субъективный опыт стал просто видимостью» [17].
ГОМЕОПАТИЯ
Этот краткий и довольно сжатый критический анализ научной модели позволяет нам раскрыть множество особенностей, которые, возможно, были включены и в гомеопатическую модель, но, в конечном счете, чужды идеологии целостного подхода в медицине.
1. Хотя гомеопатическая модель настаивает на целостной парадигме, в практике иногда наблюдают тенденцию приуменьшать, а время от времени даже игнорировать качественный подход, включающий эффект плацебо, а также всевозможные взаимодействия между пациентом и практикующим врачом-гомеопатом в пользу количественного анализа симптомов. Порой такой подход низводит состояние пациента до единственного симптома, якобы отражающего его состояние [1,14]. Часто мы замечаем, что врачи рассматривают общей статус пациента как ситуацию острой шахматной игры. Более того, если пациент не сумел ответить на такой упрощённый подход ожидаемым образом, причину неудачи ищут в пациенте, а не в модели. Но подобная тенденция к упрощению является одной из ярких особенностей традиционной научной модели.
2. Акцент на конституциональном предписании, порой ведущий при оценке состояния индивидуума к довольно узкому подходу, подразумевает существование некоей статической модели, и содержит в себе дальнейшее упрощение. Хотя при назначении конституциональных гомеопатических препаратов никогда не ожидают полной ясности или полного совпадения с соответствующей моделью, концептуально это подразумевает наличие некоторых неизменных состояний человека, которые остаются «паттернами» для данного пациента. Такие паттерны – общая особенность любого пациента, поэтому врач принимает их как некоторую постоянную точку опоры для разработки рекомендаций [1,11]. Но действительные состояния, переживаемые каждым пациентом, очень разнообразны; они сравнимы со Вселенной, развивающейся в направлении всё более сложных состояний. Как изящно сказал Г. Бергсон: «Вселенная не создана, но создатся непрерывно. Она растёт, возможно неопредёленно». В любом человеке постоянно возникают новые формы и структуры (например, новые психологические состояния). Конституциональные же состояния подразумевают некий статический образец, в то время как действительность должна быть направлена к более подвижному ритму человеческого состояния в развивающейся спирали изменений. Динамика должна быть направлена на постоянное взаимодействие между пациентом и врачом; подобное взаимодействие - основа для развития общего творческого потенциала, в котором постепенно исчезает предубеждение [12]. Установление же некоторой фиксированной точки (в гомеопатии – «конституции» человека) является первым шагом в утверждении существования «объективной действительности», что, в свою очередь, является основным постулатом оспариваемой в настоящее время научной парадигмы.
3. Другое свидетельство того, что научная модель покоряет гомеопатическую модель, состоит в привлекательном логическом обосновании возможности моделирования человеческого состояния на основе абсолютной эпистемиологической объективности. Другими словами, за много лет гомеопатическая модель присвоила себе способность извлекать из доказательств некоторый объективный лечебный образец, и продолжает очищать эту картину, стремясь придать ей форму установившегося и доказанного объективного состояния [15,16]. Действительность очень разнообразна. Начиная с возникновения когнитивной психологии, было показано, что индивидуум моделирует действительность соответственно собственным специфическим конструктам, подвергая сомнению эпистемиологические основы гомеопатической модели.
Анализ трёх положений - теряющего значение качественного подхода, тенденций к редукционизму и стремления к объективности - не был осуществлён с целью критики. Хотя выделенные тенденции в определенной степени могут отражать проблемы гомеопатической модели, мы лишь хотели подчеркнуть, насколько коварным может быть научный подход, если безоговорочно применять его для конструирования собственной модели реальности.
Наряду с другими альтернативными моделями, гомеопатия начинает получать признание как общественное явление. Это происходит частично вследствие разочарования в ортодоксальной медицине, а также из-за осознания ограниченности существующих научных парадигм. Поэтому появление новых моделей, подчеркивающих различные аспекты действительности, вполне закономерно. Кажется странным, что на этой стадии развития общества, когда научную модель подвергают сомнению и неистово критикуют, мы по-прежнему должны соотносить собственные наблюдения с научным статусом, вместо того, чтобы исследовать наши собственные модели в поиске новых подходов к выходу из очевидного тупика и кризиса в природе науки. Гомеопатия (преимущественно классическая) настойчиво стремилась найти логическое обоснование и научное объяснение собственного подхода, что привело к созданию изящной модели, несходной с её ортодоксальными собратьями. Но, стремясь достигнуть консенсуса с традиционной наукой в отношении методологии, она становится жертвой того же самого постигшего науку кризиса [15,16].
Большинство врачей-гомеопатов принимают целостный подход, и стараются ему следовать, однако не замечают высшей иронии применения научного метода к целостной идеологии [5,8]. Философия холизма имеет эзотерический уклон и развивается на основе принципиально иного мировоззрения. Любая целостная или эзотерическая система должна содержать два основных элемента [6]: 1) принцип универсальной взаимозависимости, реальных и символических соответствий, которые, как считают, действительны для всех элементов Вселенной, - вся Вселенная видится как огромный театр зеркал, находящихся в процессе движения и изменения; 2) живую природу – идею о том, что космос сложен, множествен, и иерархичен, и что природа занимает в нем существенное место.
Обе эти идеи, несомненно, присутствуют в гомеопатических моделях, хотя возможно, они и не звучат подобным образом. Они напоминают нам о том, каким образом основа гомеопатической модели может подвергаться сравнению с основами научной модели. Однако, преследуя модели научной вероятности, и полагаясь на методологию, находящуюся в настоящее время в состоянии глубокого кризиса, мы продолжаем отделять качество от количества, этику от действительности, субъективное от объективного [4]. С другой стороны, холистический подход в гомеопатии твёрдо основан на представлении о существовании богатых на открытия динамических отношений между различными природными элементами. Целостное отношение подразумевает этику сострадания и сопереживания, поскольку межличностные отношения находятся в самом центре его философии, что, в свою очередь, формирует представление о Природе как целостности, наполненной циркулирующим по ней светом или огнём жизни [6]. Такая схема подразумевает экологию баланса с человеческой индивидуальностью в самом сердце ткущегося гобелена симпатий и антипатий, связывающих явления природы и личность человека в динамичное целое. Этот «танец» полностью противоречит редуктивным тенденциям научной модели, поскольку представляет собой новый подход к проблеме познания. Применение такого подхода раскрывает перед нами новые возможности изучения природы, открывая доступ к её обширной метафизике. Выражаясь словами Фауста Гёте: «он горит желанием познать мир (в его ближайшем контексте), изучить действующие силы и первые элементы».
Вероятно, настало время переоценить возможности безоговорочного и некритичного приложения жёстких научных парадигм к философии холизма в целом, и философской концепции гомеопатии – в частности. Иная идеология, основанная на развивающихся взаимосвязях и взаимоотношениях между всеми аспектами нашего существа и космоса, возможно, вернёт нас к этике сострадания и сопереживания, отказывающейся от научных объяснений в пользу более субъективного понимания природы.

ЛИТЕРАТУРА:
1. Витулкас Дж. Новая модель здоровья и болезни. - М.: АРИН, 1997.
2. Сухотин А. Парадоксы науки. – М., 1978.
3. Casti J.L. Paradigms Lost. - Cardinal Books, 1989.
4. Cornwell J. Nature's Imagination edited. - Oxford University Press, 1995.
5. Davidoff F. // Ann Intern Med 1998;129:1068—70.
6. Faivre A. Access to Western Esotericism. - New York Press, 1994.
7. Feyeraband P. Against Method. - Verso Edition, 1978.
8. Kaptchuk T.J., Eisenberg D.M. // Ann Intern Med 1998;129:1061—5.
9. Kuhn T. The Structure of Scientific Revolutions. – Chicago, 1970.
10. Morowitz H.J. Rediscovering the Mind. - Penguin Books, 1986.
11. Pera M. Discourse of Sciences. - Chicago and London, 1994.
12. Poitevin B. Integrating homeopathy in health system. Bulletin of the World Health Organisation, 1999, 77(2): 160-166.
13. Rorty R. Philosophy and the Mirror of knowledge. - Princeton University Press, 1980.
14. Vickers A., Zollman C. // BMJ 1999; 319:1115-1118.
15. Wansbrough C.J. // The Homeopath No61 1996.
16. Wansbrough C.J. // Prometheus Unbound, Vol.3 No.1, 1996.
17. Whitehead A.N. Science and the Modern World - Cambridge University Press, 1986.

Таинство познания и научная гомеопатия. Н.В. Башмакова, Е.В. Башмакова, Н.Н. Бедрань, М.В. Юдина (Одесса, Украина)
Предлагаемое исследование охватывает методологические аспекты современной гомеопатии. Авторы идентифицируют общие компоненты, существенные особенности, цели научного метода и методологии, и отмечают объективный кризис современной науки в последние годы. Кроме того, обсуждены важные проблемы сравнения и противопоставления гомеопатической модели научной. Критический анализ научной модели позволяет раскрыть множество особенностей, которые, возможно, были помещены в модель гомеопатии, но, в конечном счёте, являются посторонними для более точной идеологии целостной парадигмы.

Потаємність пізнання і наукова гомеопатія. Н.В. Башмакова, О.В. Башмакова, Н.М. Бедрань, М.В. Юдіна (Одеса, Україна)
Запропоноване дослідження обіймає методологічні аспекти сучасної гомеопатії. Автори визначають загальні компоненти, суттєві особливості, мету науковго методу і методології, і відмічають останніми роками об’єктивну кризу сучасної науки. Також обговорені важливі проблеми порівняння і протиставлення гомеопатичної моделі науковій. Критичний аналіз наукової моделі дозволяє розкрити багато особливостей, які, можливо, були залучені до моделі гомеопатії, але, всеж-таки, є чужими для більш точної ідеології цілісної парадигми.

Авторы: доктор медицинских наук, профессор Одесского государственного медицинского университета Наталья Васильевна Башмакова с соавторами - коллегами и аспирантами; Наталья Васильевна Башмакова – автор многочисленных исследований и программ по интегративной, семейной и психосоматической медицине.