В 26 лет Демьян Владимирович Попов, мечтавший стать архитектором, оканчивает Одесский медицинский институт. В летние месяцы подрабатывает в санатории, где наблюдает больных в бальнеологическом отделении. Невольно замечает феномен обострения болей в процессе водолечения, с последующим их смягчением. Простое, естественное наблюдение, которое осталось в памяти, и со слов самого Демьяна Владимировича, явилось первым вкладом в будущее гомеопатическое мышление. Такой ранний отсчет был осознан значительно позже, уже в период реального познания гомеопатии. Однако интерес к этому явлению остался ключевым на всю дальнейшую врачебную практику. Как часто случай, особые обстоятельства сворачивают жизненный путь от, казалось бы, уже намеченного. Так было и у Демьяна Владимировича, облюбовавшего хирургическую специальность, и не собиравшего с ней расставаться.

После защиты диплома и работы в хирургическом отделении крупной больницы в Кировограде, в его ведении оказывается сельская больница на три отделения, с дефицитом инструментария и медикаментов. Начались поиски выхода. Они прошли через райц-терапию, кровопускание и закончились гомеопатией. Сначала гомеопатические журналы, затем «Органон» Ганемана, руководства Нэша и Шаретта, знакомство с московскими коллегами, обзаведение гомеопатической аптекой при больнице и, наконец, самостоятельная гомеопатическая практика - эксперимент осмотрительный, тщательно контролируемый. Все, как на ладони - маленькая сельская больница, кропотливый труд, тщательное ведение историй болезней. А по прошествии времени, и получении реальных результатов - отчет перед коллегами-гомеопатами в Одессе. В Киев Демьян Владимирович приехал с небольшим, но клиническим опытом применения гомеопатических лекарств (май 1935 года). С этого года мы числим существование Киевской гомеопатической школы, начало эксперимента на практике, с ответами на многие неясные вопросы и, конечно, выявлением новых проблем, нуждавшихся в разрешении.

Одна из первых проблем - проблема потенций, проявилась постепенно, не став до конца разрешенной и в наши дни. В ней, видимо, никогда не смогут господствовать определенные рекомендации. Ведь всякая проблема в гомеопатии помножается на бесконечно дробящуюся индивидуальность людей, и на особенности лекарственных веществ возрастающего гомеопатического лекарствоведения. Деление потенций на низкие, средние и высокие имеет весьма относительный характер, и само подобное разделение служит более для диалога между специалистами, понимающими относительность этого разделения. Единственным объективным показателем могло бы служить число Авогадро, однако в рамках клиники оно теряет свое значение. Для врача куда важнее реакция человека на лекарство, чем количество молекул или атомов в одном моле вещества.

Д-р Попов начал применять гомеопатические лекарства в пределах 3-го, 6-го сотенных разведении, лишь изредка поднимаясь до 30-го. Однако, с переездом в Киев, он все чаще стал пользоваться 30-м разведением, причиной чему явились наблюдаемые в больнице обострения. Повышая потенции, он расчитывал уйти от обострений, которые, хотя и считались прогностически благоприятным признаком, могли причинять пациенту лишние страдания. Подобные соображения были и у Ганемана в начале его гомеопатической практики. Мысль естественная, и коррелирующая с правилом зависимости эффекта от величины дозы (чем больше доза, тем сильнее ее действие). В пределах более высоких разведении это правило теряло свой смысл. Выявился неожиданный феномен - повышение эффективности и большей надежности действия более высоких разведений в сравнении с более низкими. В конце 30-х годов в ассортименте у Демьяна Владимировича появились 200-е СН, хотя основными были 30-е и 50-е. Он оказался экспериментатором в единственном числе, и его «все выше и выше» коллеги считали небезопасным чудачеством. Думаю, что не без влияния руководства Нэша, которое он высоко ценил, началось это движение вверх. Обратного движения - вниз, не происходило, хотя еще довольно долго Демьян Владимирович прописывал не-которые лекарства в низких разведениях (Аконит, Кактус, Апис).

Лекарственные обострения всегда были в поле зрения, и служили компасом в разрешении тактических задач врачевания. Стало очевидным, что вероятность обострения зависит от реактивности пациента, от лекарства, характера заболевания, его стадии. Лишь через годы практика убедительно показала, что высокие разведения чреваты обострениями в большей мере, чем низкие.

Работа с высокими разведениями стала традицией Киевской школы, и это так утвердилось в умах отечественных гомеопатов, что именно этот момент считали главным отличием работы д-ра Попова и сю последователей. Это не совсем так, есть и другие существенные отличия. Высокие разведения диктовали иные ритмы назначения лекарств, в подавляющем большинстве случаев -более редкие приемы. Такие ритмы, как один прием в 28 дней, или в три месяца, казались иным абсолютной несуразностью, и вызывали соболезнующую улыбку.

Пожалуй, самым глубоким отличием являлось отношение Демьяна Владимировича к диагностике заболеваний и философии метода. Нозологический диагноз, признанный официальной ме дициной главенствующим, был сочтен достаточным и в среде гомеопатов, хотя они постоянно говорили о том, что гомеопатия - индивидуальная терапия на уровне целостного организма. А уровень целого организма и ориентация на нозологический диагноз в гомеопатии - мало сочетаемые обстоятельства. Д-р Попов блестяще ставил нозологический диагноз и учил молодых врачей не за бывать о нем, но при назначении лечения мыслить значительно шире - диагностировать системно, учитывая особенности человека и его патобиографию. Он не мыслил гомеопатию как «вербаль ную» терапию, опирающуюся на субъективные данные. Категорически рекомендовал видеть и по нимать состояние органов и тканей. Что же касается философии, то об этом мало и невнятно гово рили и в научной медицине, в гомеопатии же, - и подавно. Попытки обсудить эту проблему со сто личными коллегами встречали более, чем прохладно.

Важнейшей частью гомеопатического врачевания Д.В. Попов считал умение прогнозировать. Сам он был ассом в этом отношении. Мало кто понимал, что прогнозы в аллопатии и гомеопатии не идентичны, мало кто достаточно глубоко оценивал возможности гомеопатии. Не случайно самых трудных пациентов к нему направляли коллеги, как гомеопаты, так и аллопаты.

О теории миазмов Ганемана в то время речь фактически не шла. Официальная гомеопатия, находившаяся под бдительным оком медицинского начальства, признала теорию заблуждением Ганемана. Демьян Владимирович говорил о псоре, как о наследственном загрязнении, комплексе поломок, учитывая это в своих назначениях и прогнозе заболевания. Понятие "псора" не обозначало первого ганемановского миазма, оно было обобщающим. Слово "антидот" никогда не звучало в устах Д. В. Попова. Когда его спросили об антидотах, он ответил, что никогда не интересовался этим вопросом и, возможно, в сфере высоких разведений антидотные отношения нивелируются.

Реперторием никогда не пользовался..Он был слишком творческой и объемно мыслящей личностью для этого. С самого начала знакомства с гомеопатией у него выработалась своя система гомеопатического видения, существенно опирающаяся на объективность. На одном из профессиональных собраний Демьян Владимирович, грустно улыбнувшись, сказал: "Самые интересные результаты — от приема одного лекарства, но в нашей суете это часто невозможно». Суета послевоенных лет была невообразимой. Ее можно было выносить только имея опыт, знания, умение распределить силы. Но в довоенные годы были полноценные приемы, а прописи в своем большинстве - уиицисткими. Эти годы были фундаментальной подготовкой для будущих назначений.

У него не было горячих дискусий с оппонентами, он этого не любил, мыслил демократически; даже сочувствовал коллегам, незнакомым с таким замечательным методом, как гомеопатия, и не желавшим вникнуть в ее суть. Замечательны в этом отношении его слова, сказанные за две недели до кончины: «Гомеопаты, или, вернее, врачи, работают в разных учреждениях и по-разному используют гомеопатию. Одни - чистые классические гомеопаты, другие - эклектики, третьи - по-липрогмазисты или комплексисты. Все приносят людям пользу, помогают в болезнях. Гомеопатия - диалектическая медицина. Стоит ли сражаться друг с другом? Видимо нет. Диалектика заключа ется в свободе мнений и выбора. Всякая ортодоксальность мешает свободному развитию. Диалек тическая логика говорит о том, что необходимо использовать многое. Гомеопатия такая нежная, мягкая, очень нужная терапия, с ней нужно обращаться как с новорожденным ребенком».

Хотелось бы добавить к этому, что гомеопатию можно использовать индивидуально, согласно своей конституции. И, однако же, стремиться к ее вершинам, где не только практическая польза, не только голый практицизм, но и эстетическое удовольствие от видения пути, по которому следовала мысль и сознательно принесла эффект. Эстетическое удовольствие! Кажется, именно оно часто помогало Демьяну Владимировичу годами выдерживать колоссальную нагрузку.

В Центре гомеопатии им. Демьяна Попова и в школе Поповых мы имеем счастливую возможность наблюдать катамнестические результаты врачевания создателя этого "объективного" направления в гомеопатии. Некоторые из его бывших пациентов приносят "исторически" затертые, обветшалые рецепты, и с большой достоверностью рассказывают, во-первых, о результатах лечения, во-вторых, о поставленных и оправдавшихся диагнозах, и, в-третьих, о точных прогнозах заболеваний. Это внушает оптимизм, увеличивает стремление углублять свои знания и приносит уверенность в эффективности избранного направления, и его соответствии заветам основателя гомеопатического метода лечения Самюэля Ганемана.